четырёх боевых холопов, не пожелавших бросать боярина направились они в Дикое поле. Мценск обошли стороной. За два дня дошли до городка Новосиля. Там остановились у надёжных людей, имелись такие не боявшиеся царского гнева. Всё-таки Белёвское княжество из Новосиля пошло. Там решили и хорошенько отдохнуть, себе и лошадям дать передых. Хоть и было у всех всадников по два коня, однако измотались они сильно. Те кони, которых у стрельцов забрали были неплохими, но не чета ордынским, слабоватые для лесных и степных переходов. В Орде разводились две породы лошадей. Первая, среднего роста, для лёгких всадников. Вторая, высокого роста и мощного телосложения, для тяжеловооруженного война. Кони проходили от пятнадцати до шестидесяти вёрст в сутки, с поклажей и седоком. Да и с отрядом была боярыня и ребенок малый. Рана понемногу заживала, но по-прежнему беспокоила. С Новосиля путь их следовал на Ливны. В этих местах власть Московского царя не ощущалась. Здесь практически вообще не было никакой власти. Решили остановиться в одном из сёл. Чем дальше уходили от Белёва, тем было опасней, приближались к Муравскому и Изюмскому шляху, которые часто использовались ханом Девлет Гераем для похода на Русские земли. Проходили в окрестностях городов Белгорода, Ливны, Мценска, Ельца, Данкова на Тулу.

Остановились в Ливнах на окраине села в доме одного зажиточного крестьянина, только отдохнуть не удалось. Гонец от товарищей Тищенкова, ходивших вместе с ним на орду, из Новосиля привез к полудню плохую весть. В Новосиль стрельцы пожаловали. Старший над ними сотник Ерш. Всего человек пятнадцать.

«Значит по нашему следу идут», – подумал Тищенков. Собрал совет. Жену беспокоить не стал, хватит ей напастей. Собрал всех четверых оставшихся верным ему слуг. Что делать не знал. Время настало тяжёлое. Назад воротишься, голову потеряешь. Вперед пойдёшь и голову можно потерять и в плен попасть. Куда не кинь, везде клин.

Весной этого года хан с шестидесяти тысячной ордой вторгся в пределы Московского государства. Царь Иоанн Грозный прознав про это от сторожевых постов и лазутчиков с засечной полосы, направил навстречу тринадцати тысячное войско. Войско выступило из Белёва, под командованием надёжных и проверенных в боях и сраженьях воевод Иван Васильевича Шереметьева, царского окольничего и Льва Андреевича Салтыкова, царского оружничего.[28] Войско состояло из Московских служивых людей и поместных Тульских, Алексинских, Калужских, Белёвских, Одоевских, Новосильковских и Мценских. Формировалось оно за счёт боярских детей, мелкопоместных дворян и слуг. Один отряд с дворянами и боевыми холопами, возглавлял и Георгий Тищенков. Двигались тремя полками, через Чернь и Ливны. Не встречаясь с противником подошли к селу Судбищу. Прибывший царский гонец сообщил, что сам государь из Москвы на помощь идёт с войском. Пойдёт через Тулу в направлении Муравского шляха. Это всех обрадовало, вселило уверенность. Потому как тринадцать тысяч и шестьдесят тысяч разница немалая. Лазутчики докладывали, что видели ордынские отряды со стороны Изюмского шляха, ближе к Туле. Видимо узнав об этом хан повернул орду и неожиданно наткнулся частью сил на войско, расположенное под Судбищем. В ходе краткого сражения хан потерял обоз, который воевода Шереметьев немедля отправил в тыл в сопровождении надёжной охраны. Обоз был не мал. Около шестидесяти тысяч коней, среди которых были и скакуны-аргамаки, более ста восьмидесяти верблюдов и прочее добро. Но видимо хану жалко было терять обоз или он надеялся разбить противника, прознав про его малочисленность, поэтому он на следующий день напал на русское войско. Произошло сражение. Трижды нападала орда. Всякое случалось, были и отступления, и бегство отдельных отрядов, однако всё равно устояло войско несмотря на десятикратный перевес орды. Так и не сломив противника, хан повернул войско в Дикое поле, возможно страшась подхода основных сил. Раненый в бою воевода Шереметьев, после боя вернулся в Тулу с остатками. Полегло пять тысяч воинов из шести. Хану досталось сильно, в сражении полегли два его сына и большое количество войнов. Считалось что, Орда ушла в направлении Крыма, но Георгию из его боевого и житейского опыта было известно, что все кочевники сразу не уходят. Где-то обязательно бродят отколовшиеся отряды, грабя и уводя в полон мужиков и баб из сел и поселений. До зимы ходить в округе будут или до следующего похода хана. До той поры, пока он их в единый кулак собирать не станет. Поэтому и неспокойно было на душе.

– Что делать будем, друзья-товарищи? – спросил он у своих боевых холопов, ставших ему уже роднее единокровные родственники.

– Думаю я, Георгий Тихонович надо к Судбищу идти. Там мы каждый лесок знаем, каждый овраг, каждый родничок изучили. Несколько месяцев прошло после сражения. Не думаю, что Ерш участие в битве принимал со своими стрельцами, поэтому землю эту он не знает. Кроме того, там кочевников точно нет. Пересидим, подождём, а там дальше видно будет. Следы опять же запутаем. Не подумают они, что мы обратно пойдём, – ответил Иван, который был старшим над остальными по возрасту и опыту.

– Какие другие мысли ест? – спросил боярин.

– Да нет других мыслей. Прав Иван, к Судбищу надо идти. Там переждать, – ответил Дмитрий.

– Так и порешим! – подвел итог Тищенков.

Рано утром, быстро собравшись направились к Судбищу. Пришлось возвращаться к верховью реки Труцкое Верховье, а затем планировали повернуть на Судбище. Доехав до сельца, где было около сорока дворов, не останавливаясь повернули в назначенное место. Но покой закончился и безопасное движенье малого отряда Тищенкова было нарушено. Со стороны сельца неслись конные с гиканьем и шумом, по виду стрельцы. Расстояние между ними и отрядом боярина, составляло на глаз больше версты. Тищенков приказал скакать к Судбищу. Началась погоня, так длилось версты три-четыре. Несмотря на быстроту коней, отдохнувших в Ливнах, уйти от погони не получалось. Стрельцы приближались.

– Иван и ты Дмитрий скачите с семьёй, спрячьте если что. Схороните, вам поручаю. А мы встретим душегубов, – приказал боярин, останавливая коня.

С ним остались двое слуг, товарищей. Иван и Дмитрий вначале попытались спорить, но подумав, что боярин прав поскакали с его семьёй дальше. Оставшиеся трое подготовились к бою. Приготовили сабли, успокоили коней. Спешились и поправили сёдла, размялись. Когда стрельцы приблизились, они уже спокойно сидели на конях, достав сабли разминались, готовясь к бою. Первых двух стрельцов Георгий и слуги сняли из арбалетов. Однако времени перезаряжать больше не было, расстояние было слишком малым. Тищенков выпустил три стрелы, но в связи с тем, что самострел приходилось держать в левой руке, в цель попала только одна. В левой руке Георгия заблестела сабля. Правая, саблю держать ещё не могла. Произошёл скоротечный бой. Ещё два стрельца упали с коней. Но и один из слуг оказался на земле с рассечённой головой. Бой продолжался. Вот уже и не стало и второго слуги поверженного стрелой арбалета. Боярин посёк и ещё одного преследователя. Краем глаза Тищенков заметил, что отряд разделился, Ерш и несколько стрельцов поскакали за Иваном, Дмитрием и семьёй. С ним осталось пять человек, окруживших его на некотором отдалении, боясь подскакать и достававших арбалеты.

«Не уйти семье. Догонят. На половину часа всего задержал преследователей. Жаль так пропадать!», – подумал боярин, готовясь к смерти.

Воздух разорвал вой свистящих, для устрашения, ордынских стрел. Все они попали в цель точно, одновременно. Стрельцы, пораженные кто в грудь, а кто в голову упали и убитые свесились с коней. Некоторых испуганные животные понесли по равнине.

Георгий осмотрелся. Он находился в окружении, но уже не стрельцов, а кочевников. Пока шёл бой ни стрельцы, ни он не заметили, как их окружил отряд кочевников. То, чего он боялся, произошло. Впереди был плен. Почему его не убили, ему было не известно. Может привлекли их отделанные серебром и золотом ерихонка, юшман и чалдар.[29] Но узнать уже не успел. На шею ему опустился аркан. В глазах потемнело. Он даже не почувствовал, как упал с коня о землю, придушенный верёвкой кочевника.

Глава 14 Скуратовский трактир

Вечерело. Тулин и Кротов подъехали к Скуратовским дворикам. Трактир найти было не трудно, здесь